История Картамасы даса, руководителя проекта Unalloyed, посвященного наследию Ямуны деви.
«Когда я впервые познакомился с Ямуной деви, моя жизнь изменилась навсегда. Я был в Шаранагати на рождественских каникулах в 2000-ом году, встречался с моими самыми близкими друзьями детства. Нам всем было слегка за двадцать, и мы недавно закончили университеты и начали работать. Мы вспоминали своё детство. И однажды мы решили спеть киртан, но в весьма непочтительной форме, пародийно-эффектной, смешивая вокальные и инструментальные стили, усвоенные нами в нашем детстве в ИСККОН.
После одного такого пародийного киртана мы смеялись друг над другом, и Ямуна подошла к нам. Я не помню, представилась ли она, так как я уже знал, что это Ямуна.
Я просто помню, как она произнесла:
— О, это ты вёл киртан?
— О, нет, нет! Мы просто играли.
— Но вы умеете играть на фисгармонии и мриданге, — сказала она.
— О нет, мы просто баловались.
— Пожалуйста, приходите в наш ашрам и проведите киртан там.
— Аааагаааа.
Все молодые люди посмотрели друг на друга со смущением и опаской. Даже не зная о ней ничего, кроме того, что «Ямуна — повар и исполнительница молитвы Говиндам и что она живёт здесь», я чувствовал какую-то бескомпромиссную чистоту, исходящую от неё, несмотря на то, что она была очень благожелательна. Это заставило меня почувствовать стеснение перед ней.
— У нас есть яблочные чипсы, — добавила она. Её решимость, в сочетании с нашим юношеским аппетитом, сменила наши гримасы на заинтересованные улыбки.
— Вы можете прийти в 4:15?
И в 4:15 четверо из нас впервые приехали в Банабихари Мандир.
Атмосфера сразу же задала тон. Было уже довольно темно, и ашрам был освещён только свечами. В самом центре ашрама располагался брахмастхан, застеклённый купол крыши, непосредственно под которым были расставлены растения и свечи. Кушетки и стулья стояли вокруг этого места. Мы присели там и пили горячий чай со вкусными яблочными чипсами на маленьких фарфоровых тарелочках.
Я не помню ни одного из разговоров, которые мы вели тогда. Из разговоров с моими друзьями об этом событии несколько лет спустя мы вспомнили только, что Ямуна и Дина, казалось, проявляли искренний интерес к нам, и их искренность дала нам очень редкое чувство уважения (ибо в то время мы очень любили высокомерно сравнивать и гордиться, заметив лицемерие и неискренность людей).
То, что навсегда запечатлелись в моем сознании, — это киртан — это то, что произошло дальше. Ямуна и Дина сели прямо напротив меня, и Дина начал играть на тамбуре и напевать. Затем они стали петь, только вдвоем, первые молитвы из Мангалачараны. Их глаза были закрыты. Я никогда не участвовал в подобном киртане. Не было никаких других инструментов, нас не просили сыграть что-нибудь. Нас даже не просили петь. Мы просто слушали. И это навсегда изменило мою жизнь, потому что когда я слушал, я что-то начал чувствовать. Я не ощущал ничего внутри себя (я был в бессознательном состоянии, как кирпич). Я просто «ощущал» то, что чувствовали они. Другими словами, я был вовлечён и тронут тем, что чувствовали они, когда пели.
Именно там и тогда я решил, что я хочу ощущать то же, что чувствовали они. Это была вполне осязаемо: всё, что я слышал и читал о воспевании как преданный второго поколения, всё это ускользнуло от меня, как если бы это был миф; а здесь проявилось так же ясно, как день, прямо передо мной, в реальных живых людях. В считанные секунды все мои накопленные желания, стремления, амбиции, приоритеты и иерархии превратились в бледное подобие, заменённые этим властным вкусом очень глубокого, мирного, молитвенного киртана. Это встряхнуло всё моё существо, буквально пробудив меня от серости, сделав меня, по крайней мере, вдесятеро сильнее. Мистическим образом мои чувства обострились.
К примеру, я вдруг ощутил запах ладана, который не заметил минутами раньше. Растения в середине комнаты, как я теперь увидел, были туласи. «Это он, — подумал я про себя, — это Вриндаван. Это киртан. Это сознание Кришны».
Эта мысль никогда не приходила ко мне раньше. Затем я тоже закрыл глаза и стал внимательно слушать».
Картамаса дас
